На информационном ресурсе применяются рекомендательные технологии (информационные технологии предоставления информации на основе сбора, систематизации и анализа сведений, относящихся к предпочтениям пользователей сети "Интернет", находящихся на территории Российской Федерации)

Примечания

136 823 подписчика

Свежие комментарии

  • Гарий Щерба
    ВСЕ  что  ПОДОНОК  УКРАЛ  у  РОССИИ , НАГЛОСАКСЫ КОНФИСКУЮТ  и  ВЫКЕНУТ  ТРЯПКУ--ПРЕДАТЕЛЯ  на  ПАПЕРТЬ , ПОДЕЛОМ  .....Экс-глава Севасто...
  • Николай Сергиенко
    А у нас всегда так....наворуют уедут на Запад...и только потом наши начинают вещать,ах какие нехорошие.Гусинский,Бере...Николаев: Овсянни...
  • Владимир Бурцев
    Все его назначения в совет федерации подлежат сомнению и должны быть пересмотрены, т.к.- возможно злоупотребление при...Николаев: Овсянни...

Исповедь присяжного

Октябрь 2018 изменил моё отношение к миру — я была судьёй и из-за моего решения человек пробудет долгие 22 года в тюрьме. О том, каково это — определить чью-то судьбу, хочу рассказать читателям, так сказать, исповедоваться.

Повестка из городского суда вызвала ожидаемую реакцию — сомнения и испуг: кто и за что со мной судится? Но оказалось, меня приглашают в качестве присяжного заседателя.

Что сделает любая женщина в такой ситуации? Обзвонит всех знакомых с неожиданной новостью. Голоса в импровизированном опросе разделились: кто-то поддерживал решение прийти в суд, кто-то выступал против и оперировал Библией (не суди и не судим будешь). Особенно сложным был разговор с начальником, но я процитировала ему повестку, то место про административную ответственность за воспрепятствование правосудию… и сопротивление было сломлено.

Приглашение и памятку из суда я прочитала несколько раз, вот моё любимое место: «Хотя исполнение обязанности присяжного заседателя может внести некоторые неудобства в Вашу повседневную жизнь, Вы становитесь значимой фигурой в отправлении правосудия». Мне действительно захотелось примерить на себя мантию судьи, можно сказать, приоткрыть завесу тайны правосудия. Так что, движимая здоровым любопытством, я вспомнила своё журналистское прошлое и начала сбор информации: пересмотрела фильмы про присяжных, про судебные процессы, проштудировала новостные сайты, даже перед зеркалом порепетировала, в общем, запаслась данными и стереотипами и пришла в назначенную дату с ощущением опытного судьи.

Но суд с первой минуты беззастенчиво разрушил заготовленные шаблоны. Меня и ещё около тридцати человек встречала слегка взъерошенная сотрудница суда в одежде свободного кроя и спортивной обуви. Несоответствие образа госслужащего и реальности с лихвой компенсировал характер Светланы Ивановны — она терпеливо и многократно объясняла нам юридические тонкости работы присяжного (до людей информация доходит с разной скоростью), была приветлива и легка в общении и, скажу, забегая вперёд, окружила нас вниманием и заботой, решала любые вопросы, как только они возникали на горизонте.

Юридические тонкости

В первый же день на нас обрушился поток информации и не иссякал вплоть до вынесения вердикта. Колоссальный объём данных, которые надо понять и осмыслить, — это, пожалуй, один из самых сложных аспектов работы присяжного заседателя. Попытаюсь пересказать кратко самое важное.

Рассмотрение дела присяжными заседателями — исключительное право подсудимого, но не по любому преступлению, а по наиболее тяжкому, например, убийству.

В выборе присяжных дважды участвует Его Величество случай: сначала компьютер формирует городской список кандидатов из базы данных избирательных участков (параметром отбора выступает возраст от 25 до 65 лет), затем из этого списка другая компьютерная программа выбирает кандидатов в заседатели на конкретное уголовное дело.

Я вошла в число двухсот «счастливчиков», которым были направлены приглашения, из них явились в суд меньше тридцати. С десяток (в основном мужчины) взяли самоотводы — кто-то военный, кто-то уходит в море и рассматривать дело не сможет.

Присяжный заседатель во многом ограничен:

нам запретили обсуждать с кем-либо рассматриваемое дело, а также, цитирую, «становиться независимымследователем и самостоятельно заниматься расследованием уголовного дела», читать/слушать/смотреть репортажи в прессе о преступлении

и, главное, обязали быть беспристрастным и избегать в ходе процесса комментариев о своём отношении к рассматриваемому уголовному делу.

Нам выдали бейджи с номерами, которые присвоила программа. С этого момента мы и стали «цифрами» для сторон процесса и судьи, он к нам так и обращался: «Номер 13-й, были ли Вы судимы?».

После анкетирования мы впервые увидели подсудимого, ещё не зная, в чём же он обвиняется. Нас завели в зал судебного заседания, и процесс формирования скамьи присяжных начался: обвинение, защита, судья задавали нам массу вопросов, постепенно исключая тех, кто не подходит.

Ощущения заглядывания коню в зубы не было, ведь чётко прослеживалась логика вопросов — выявить среди кандидатов заинтересованных людей, которые не смогут рассмотреть дело без личного пристрастия, спокойно и трезво.

Итак, осталось двенадцать: восемь основных, которым предстоит вынести вердикт (что интересно — все женщины),

и четыре запасных, на случай, если кто-то из основных не сможет рассмотреть дело до конца.

Нас привели к присяге (собственно, от этого и название «присяжные»), её текст прописан в Уголовно-процессуальном кодексе: «Приступая к исполнению ответственных обязанностей присяжного заседателя, торжественно клянусь исполнять их честно и беспристрастно, принимать во внимание все рассмотренные в суде доказательства, как уличающие подсудимого, так и оправдывающие его, разрешать уголовное дело по своему внутреннему убеждению и совести, не оправдывая виновного и не осуждая невиновного, как подобает свободному гражданину и справедливому человеку».

Затем в совещательной комнате мы избрали старшину, через которого подавали записки судье, если у нас были вопросы.

Общаться с участниками дела напрямую в процессе, и уж тем более вне процесса, нам было запрещено, я имею ввиду не только обвинение и защиту, но и жену погибшего, свидетелей, экспертов и самого судью.

К слову о судье — я в восторге! Как-то сразу расположил к себе манерой поведения — спокойно, строго, интеллигентно вёл процесс, деликатно останавливая обвинение и защиту, если их «заносило».

В первый же день началась непосредственная работа по рассмотрению уголовного дела. Не буду останавливаться на процессуальных деталях (объявление состава суда, прав и т. д.), сразу перейду к обстоятельствам дела, или, как говорят юристы, фабуле.

Фабула дела

За пластиковой перегородкой клетки — худощавый подсудимый лет 30‑35, он обвиняется в убийстве, скажу прямо, жестоком. Это дело гремело в прессе, наверняка вы о нём слышали.

Роман Алексанцев, по версии обвинения (именно версии, а истину предстояло установить нам на основе доказательств), страдал наркозависимостью и однажды решил убить таксиста, так как полагал, что у представителей данной профессии всегда много наличных. Вызвал такси через диспетчерскую службу, приготовил нож и долго ездил по городу со своей жертвой, затем указал таксисту безлюдное место, где и нанёс три удара ножом в грудь.

По стечению обстоятельств подсудимый был знаком с убитым — они жили в одном районе, Алексанцев часто пользовался такси и несколько раз на вызовы приезжал будущий потерпевший.

После убийства подсудимый нашёл у таксиста 120 тысяч рублей. Как на процессе рассказала жена потерпевшего, именно в этот вечер он должен был ехать на материк за закупкой деталей для машины.

Алексанцев перенёс тело в багажник, сел за руль и долго колесил по городу, периодически покупая на вырученные деньги наркотики. Затем он поехал в село Куйбышево, где в лесу поджёг автомобиль с телом, а сам вернулся в Севастополь на автобусе.

Убитый таксист Юрий Штеймец. Его пропавший автомобиль добровольцы и полиция искали по всему городу

На предварительном следствии обвиняемый подробно описал преступление. Деталь: он говорил, что деньги оставил под сиденьем машины и вспомнил о них уже после поджога, так что потратил всего 10 тысяч рублей. Но для суда это несущественная деталь, поэтому она не проверялась.

Этическая сторона

Молодая сотрудница прокуратуры монотонно зачитала обвинительное заключение с шокирующими деталями — характер телесных повреждений, описание трупа. Как нас инструктировали, мы не выдавали своих эмоций, но вы же понимаете, что психологически

здоровый человек не может оставаться безучастным, когда слышит ТАКОЕ, поэтому мы выпускали эмоциональный пар в совещательной комнате, где нас не слышат стороны процесса.

В начале процесса мне казалось (хотелось думать), что подсудимый невиновен, сейчас я понимаю: эмоционально проще признать человека невиновным, чем вынести ему вердикт, который может стать пожизненным билетом в тюрьму. Да и все мы матери, а ведь это чей-то сын, пусть и непутёвый…

С другой стороны, у убитого тоже есть дети, в судебном процессе присутствовала его жена, её красные от слёз глаза — свидетельство случившейся трагедии.

Эти противоречивые мысли стали причиной моего плохого сна, честно — был период, когда хотелось всё бросить и не марать карму.

Но постепенно до меня стали доходить слова судьи: решение принимать не сердцем, а головой, прийти к УБЕЖДЕНИЮ о виновности/невиновности подсудимого, которое основано не на эмоциях, а на доказательствах.

Бросить рассмотрение дела я не имела морального права — как бы банально это ни звучало, хотелось справедливости. Я смогла преодолеть период эмоциональных метаний и смотреть на дело спокойно, действительно как судья. И с каждым днём, с каждым последующим доказательством я приходила к убеждению о виновности Алексанцева.

При всём желании его оправдать, просто не за что было зацепиться, аргументировать для себя, выстроить логический ряд.

Не получалось это и у подсудимого — он отрицал вину, но не представлял убедительных доказательств, которые бы подтверждали его версию.

Вердикт и приговор

Раньше я встречала на страницах детективных романов формулировку «достаточная доказательственная база», но не вдумывалась в её смысл. Теперь мне ясно, что каждое обстоятельство преступления должно иметь несколько доказательств, иначе было ли оно?

В деле Алексанцева доказательств вины действительно было достаточно. Например, несколько экспертиз было проведено, только чтобы установить личность жертвы (тело ведь сильно обгорело), то есть даже этот факт должен был быть доказан, хотя вроде всё понятно — нашли тело в багажнике собственной машины, жена опознала связку ключей, обнаруженную там же.

Итак, нам представили доказательства, затем обвинение и защита изложили свою версию произошедшего, подсудимый выступил с последним словом.

Нас удалили из зала судебного заседания, чтобы сформулировать вопросы, на которые присяжные должны дать ответ. Они были составлены таким образом, что можно было ответить только «да/нет», воздерживаться запрещено.

Вопросы были разделены на три группы: непосредственно по убийству с похищением денежных средств, по угону, по поджогу автомобиля. В каждой группе задавалось четыре вопроса: доказано ли, что было совершено деяние; доказано ли, что деяние совершил подсудимый; виновен ли он; заслуживает ли снисхождения.

Под занавес судья дал нам напутствие (не оправдывать виновного и не осуждать невиновного), повторил основные юридические азы, разъяснил порядок голосования. Так, мы должны были в течение трёх часов прийти к единогласному решению, только по истечению этого срока можно было отвечать простым большинством.

При разделении мнений 4 голоса за/4 против решение трактуется в пользу подсудимого.

Мы удалились в совещательную комнату, где приняли решение семью голосами против одного о доказанности преступления, виновности подсудимого и не сочли его заслуживающим снисхождения.

Я не имею права разглашать тайну совещательной комнаты, но всё-таки скажу о том человеке, который проголосовал за невиновность (мои поверхностные выкладки, думаю, тайну не нарушат).

Она не привела ни одного аргумента в защиту своего мнения: невиновен, и всё. Лично я считаю, что это было сделано для очистки совести, и если бы голоса разделились, женщине пришлось бы принимать решение, основываясь на фактах и думая о последствиях.

Через неделю после оглашения обвинительного вердикта нас пригласили уже на приговор, который выносит судья, так сказать, связанный вердиктом присяжных. Ехать было не обязательно, наша работа закончилась, но я решила поставить точку в этом деле и присутствовала в зале.

Подсудимый был приговорён к 22-м годам лишения свободы в колонии строгого режима. Невероятно долгая цифра, но она меня не шокировала: я действительно уверена, что это заслуженный срок.

Послесловие

Знакомые меня спрашивают: «Если вновь позовут присяжной в суд, пойдёшь?». Да, пойду. Ведь в вынесенном мною вердикте я уверена на сто процентов и, хоть звучит наивно, убеждена в торжестве справедливости.

Как поняли читатели, я сейчас довольно часто обсуждаю суд присяжных в качестве авторитетного эксперта. Мои оппоненты говорят, что человек с улицы судить не может — у него нет опыта и знаний.

Ошибочное мнение, ведь от восьми человек, с разным мировоззрением, характером, убеждениями, не уйдут фактические нестыковки, ложь участников процесса. Убеждена, что коллективным разумом присяжные заседатели приходят к единственно верному решению.

Ссылка на первоисточник

Картина дня

наверх