Песне Дэвида Боуи Space Oddity исполнилось 50 лет. Композицию, вышедшую за девять дней до высадки Нила Армстронга и Базза Олдрина на Луну, сначала приняли за дань космической моде. И только потом весь мир понял, что история майора Тома вовсе не об этом, а о бесконечной обреченности маленького человека. 11 июля 1969 года в Англии и США одновременно вышел сингл Дэвида Боуи «Space Oddity» — и ничего не произошло.
Дэвид Боуи «Space Oddity»
В это нелегко поверить 50 лет спустя, после того как песня стала одной из самых узнаваемых композиций Боуи и его самым продаваемым треком в Великобритании (опередив даже бодрый хит 1980-х «Letʼs Dance»), а астронавт Крис Хэдфилд исполнил ее непосредственно на орбите — в той самой напичканной радиотехникой «консервной банке», в которой лирический герой «Space Oddity» много лет назад один-одинешенек летел через межзвездное пространство. Однако это так: сразу после выхода композицию приняли прохладно. Не помогло даже то, что несколько сотен тысяч меломанов вообще-то уже ее слышали — неделей ранее «Space Oddity» прозвучала из колонок на устроенном группой The Rolling Stones гигантском фестивале в лондонском Гайд-парке в одной из пересменок.
Ситуация стала меняться лишь спустя несколько месяцев. Сначала в Би-би-си взяли за правило озвучивать «Space Oddity» репортажи о космосе — и в первую очередь сюжеты о высадке американских астронавтов на Луну (миссия корабля «Аполлон-11» успешно завершилась через девять дней после релиза — 20 июля, когда Нил Армстронг совершил тот самый знаменитый «маленький шаг для человека и огромный — для человечества»). Ранее телерадиокомпания не выпускала трек в эфир потому, что в случае провала лунной экспедиции он, дескать, мог бы прозвучать неуместно. Впрочем, по правде сказать, выбор «Space Oddity» как саундтрека к триумфальным сводкам о космических полетах и без того вызывал вопросы — песня Боуи транслировала совсем иные эмоции; много лет спустя сам музыкант с улыбкой предположил, что боссы Би-би-си просто поленились вчитаться в текст.
А затем продажи сингла — по крайней мере в Европе — медленно, но верно поползли вверх. К ноябрю он достиг пятого места в британском чарте; Боуи появился с песней сначала на голландском телевидении, а потом и на знаменитом английском шоу «Top of the Pops». Подразделение лейбла Philips в Италии и вовсе заказало отдельную версию «Space Oddity» на итальянском языке: артисту пришлось долго колдовать в студии над прононсом и по возможности эмоционально петь в микрофон слова, смысл которых он не понимал (позже выяснилось, что штатный поэт апеннинской поп-сцены Джулио Рапетти, известный под псевдонимом Могол, не стал заморачиваться с переводом композиции, а сочинил на ту же мелодию абсолютно не относящийся к делу романтически-любовный текст).
Песня «Space Oddity» на шоу «Top of the Pops». 1975 год
Halloweenjack84
Последним пал американский рынок: в 1972-м, когда Боуи был полностью поглощен своим очередным альбомом «Aladdin Sane», его неожиданно попросили исполнить «Space Oddity» для нового видеоклипа. По помещению студии RCA раскидали разнообразный космический мусор, музыканта с гитарой посадили перед камерой, и спустя три года после первоначального релиза композиция оказалась в чартах США. А еще тремя годами позже ее переиздали в Англии на расширенной сорокапятке-EP (три трека по цене двух!), и песня наконец забралась на вершину хит-парада на родине автора — запоздалое признание ее необычайной выразительной силы.
Сила эта, видимо, раскладывается на несколько составляющих. И одна из них — текст. Друг и продюсер Боуи Тони Висконти счел трек лишьбеззастенчивой попыткой выехать на модной в конце 1960-х космической теме и даже спихнул «Space Oddity» своему коллеге Гасу Даджену, не желая иметь с песней ничего общего. Но, похоже, он, как и программные директора Би-би-си, просто не вслушался в слова (что спустя годы косвенно признал и сам, посетовав на свойственный ему в те годы чрезмерный хиппистский идеализм).
Композиция Боуи ни в коем случае не ода покорению космоса и не восхваление технического прогресса. Ее герой — классический «маленький человек» (о котором нам известны только имя и должность — майор Том), выброшенный в гигантское, непостижимое космическое пространство. Даже если бы в тексте не было указания на отказавшую в полете электронику («your circuitʼs dead, thereʼs something wrong»), вполне очевидно, что у Тома нет никаких шансов вернуться на Землю. Перед полетом его напутствуют как человека, отправляющегося на смертельное задание («May Godʼs love be with you») — на этих словах в «Space Oddity» возникает зловещая пауза, которую Боуи в некоторых версиях держал долгие четыре секунды, — а сам Том только и просит, как люди, обреченные на погибель, передать на прощание жене, что он ее любит («Tell my wife I love her very much // she knows»).
Так проявляется настроение композиции. Во-первых, здесь есть одиночество — безнадежное и беспросветное; к слову, накануне записи первого варианта «Space Oddity» Боуи окончательно расстался со своей подругой Гермионой Фартингейл (адресатом другой его песни, «Letter to Hermione», а по слухам, еще и знаменитой «Life on Mars?»). А во-вторых — и это окрашивает трек в особенно мрачные тона, — ступор, бездействие. «I think my spaceship knows which way to go», — вяло предполагает Том, потрясенный и напуганный открывающимися перед ним космическими панорамами; он перекладывает ответственность за свою жизнь на ненадежный челнок. «Planet Earth is blue, and thereʼs nothing I can do» («Земля синяя, и я ничего не могу сделать»), — подытоживает он же в самом запоминающемся рефрене.
Герой «Space Oddity» смирился с неизбежным — и это дискурс, который не то что не воплощает типичные умонастроения своей эпохи, а напротив, явно вступает с ними в конфликт. Интересно, что альбом, на котором вышла песня (ретроспективно назван в ее честь, хотя первое издание — просто под заголовком «David Bowie»), завершался другой композицией — «Memories of a Free Festival». В ней 1960-е опять-таки даны уже как ностальгическое, подернутое дымкой воспоминание, как прекрасная утопия. «Memories of a Free Festival» — формально музыкальный репортаж о фестивале, который Боуи организовал в лондонском пригороде Бекенхеме, — тем не менее содержит строчки, интерпретируемые вполне определенно: «We claimed the very source of joy ran through // It didnʼt, but it seemed that way» («Нам казалось, что мы нашли источник радости. // Это было неправдой, но мы были в этом уверены»), и дальше — «Oh, to capture just one drop of all the ecstasy that swept that afternoon <…> Satori must be something just the same» («О, если бы можно было вновь испытать хотя бы каплю того экстаза, в котором мы пребывали в тот день… <…> Сатори, наверное, ощущается примерно так же»).
Словом, «Space Oddity» — и песня, и альбом, в который она вошла, — в куда большей степени фиксировали конец прекрасной эпохи, нежели с надеждой приветствовали технологические открытия. И в аранжировке трека — а также в той жизни, которую он прожил перед изданием окончательной версии, — это тоже остро чувствуется.
По воспоминаниям Джона Хатчинсона, гитариста и бэк-вокалиста, много работавшего с Боуи в то время, первые эскизы композиции напоминали творчество группы Bee Gees. Они даже пели тогда поочередно — Боуи за майора Тома, а Хатчинсон за его собеседника, того самого ground control, то есть диспетчера из центра управления полетами, — как это было заведено у братьев Гибб. Впоследствии любые сходства с сентиментальными балладами Bee Gees исчезли: «Space Oddity» приобрела дополнительные аккорды — в основном минорные, последовательно избегающие счастливых разрешений из доминанты в тонику, — а заодно и меланхоличные, щемящие струнные, в которых финальная версия трека буквально-таки тонет. Частью они были записаны живьем, а частью — сымитированы на меллотроне, удивительно громоздком, но певучем протосинтезаторе 1960-х годов, принцип работы которого основывался на движении магнитофонных лент (сыграть на нем позвали известного в будущем прогрессив-рокового клавишника Рика Уэйкмана).
The Langley Schools Music Project «Space Oddity» (Official)
barnonerecords
Кажется неслучайным, что из бесчисленного множества кавер-версий «Space Oddity» сам Дэвид Боуи много лет спустя предпочитал довольно необычное исполнение — канадским любительским детским хором Langley Schools Music Project. Спетая неумело, но с трогательной детской серьезностью, аранжированная с типичным скромным обаянием кустарных DIY-проектов (барабаны периодически вступают ни в склад ни в лад), песня в прочтении учеников и преподавателей Langley Schools случайно и блистательно схватывает то самое чувство потерянности, обреченности, которое стремился передать и оригинал. Земля — синяя, дуб — дерево, олень — животное, воробей — птица, и да, ничего с этим не поделаешь, хоть ты тресни.
Свежие комментарии