Человек неиграющий

Современные дети перестают играть в обычные игрушки, отдавая предпочтение электронным. Более того, они вообще не умеют играть друг с другом, а когда собираются вместе, способны лишь на самое примитивное взаимодействие. Эта примитивизация, которую несет «электронный век», отнюдь не невинная примета времени. Психологи предупреждают, что наступление эпохи «Человека неиграющего» влечет за собой неизбежное снижение интеллекта и творческих способностей, утрату навыков общения людей друг с другом, эрозию общественных связей.

«Девчата, а куда можно сдать мягкие игрушки? У меня три мешка, дети не играют. В детский дом не берут. Думаю, сжечь их в бане, правда, боюсь угарным газом отравиться. Как думаете, есть опасность? Еще у нас есть большой белый медведь, который поет. Представляете: будет гореть и вдруг запоет еще. Жуть!..»

«Куда деть игрушки?» — насущная проблема, которую решают многие родители на детских форумах в интернете. Мало кто догадывается при этом, что попал в мировой тренд. Во всем мире дети массово отказываются от традиционных игрушек, предпочитая им роботизированные новинки в виде говорящих собачек или озвученных кукол. И, конечно, гаджеты.

— В России эти тенденции стали очевидны в последнее десятилетие, когда на рынке появилось большое количество подобных игрушек, адресованных самым маленьким детям,— рассказывает «Огоньку» научный руководитель Московского городского центра психолого-педагогической экспертизы игр и игрушек, профессор факультета психологии образования Московского городского психолого-педагогического университета (МГППУ) Елена Смирнова.— Сегодня уже очевидно, что наши дети тоже предпочитают гаджеты и электронные игрушки обычным. Более того, если раньше самым привлекательным и ценным времяпрепровождением для ребенка была прогулка на улице и игра с друзьями, то сейчас его трудно вывести гулять и всем другим занятиям ребенок предпочитает гаджет. Именно он олицетворяет свободу как таковую.

В нынешнем августе маркетинговая компания The NPD Group, специализирующаяся на изучении рынка игрушек, в очередной раз опубликовала доклад, в котором назвала «самой быстрорастущей суперкатегорией» игрушки, начиненные электроникой. Их продажи в первой половине 2018-го выросли на 43 процента, уверенно обогнав прежних детских фаворитов — серийных коллекционных кукол, от динозавров из «Парка юрского периода» до прекрасных единорогов из диснеевских мультиков. Эта тенденция будет лишь нарастать, считают исследователи, потому что спрос на высокие технологии для детей есть и у них, и у их родителей. Не так давно в США опрос выявил, что две трети детей в возрасте от 7 до 13 лет предпочли бы получить в подарок не игрушку, а технологический гаджет. А ведь именно в этом возрасте дети, выражаясь языком маркетологов, являются «основными драйверами родительских покупок».

При этом считать эту эволюцию чисто коммерческой не получается, потому что игрушки напрямую влияют на развитие ребенка. По сути, проблема современных игрушек в том, что они, с одной стороны, средство детского развития, а с другой — товар. И эти два признака в корне противоречат друг другу.

— Некоторые современные игрушки не только перестали быть средством детской игры, но и препятствуют ее развитию,— поясняет Елена Смирнова.— Популярные нынче игрушки, умеющие говорить, считать, петь песни, указывающие ребенку, что и как ему делать (не говоря уже о гаджетах), разрушают у детей само умение играть. Они блокируют активность ребенка, навязывая ему свою волю. Ведь с ними не нужно играть, ребенку достаточно наблюдать, что они делают. В результате детская игра превращается в простое манипулирование. А главные способности, которые формирует игра — воображение, свобода действий, эмоциональная вовлеченность в деятельность, творческая активность, изобретательность,— совершенно не развиваются.

Детские психологи в разных странах даже говорят о начале новой эпохи, которая ознаменовалась появлением нового человека, не умеющего играть в игры.

Электронная няня

Зачем же родители покупают неправильные игрушки? По наблюдениям экспертов, при выборе новинки они не так уж сильно отличаются от собственных детей. Чаще всего родители руководствуются тем, что рекламируется по телевизору, что более ярко и модно. А рынок соответственно поддерживается именно этим спонтанным родительским спросом. Отдельная проблема в том, что сами родители зачастую уверены, что современные дети — принципиально другие и что им для развития не нужны, скажем, традиционные пирамидки и мячики. Увы, это большое заблуждение, которому больше других подвержены молодые родители. Именно они активнее других осваивают новый сегмент: электронные игрушки для младенцев, которые адресованы детям начиная с 3–4 месяцев. Электронные погремушки, пирамидки, кубики, конструкторы — все теперь доступно на экране.

— Это совсем не подходящие для малышей игрушки, потому что из-за них снижается физическая активность, а это критично для раннего возраста,— говорит профессор Елена Смирнова.— В этот период для ребенка принципиальное значение имеет физический контакт с миром. Он должен видеть результат своего действия в реальном мире. Отсутствие этого или сокращение взаимодействия серьезно сказывается на психике, в первую очередь препятствует формированию эмоций и самосознания.

Игра с обычной игрушкой, как бы странно это ни звучало, требует от ребенка значительного усилия. Нужно представить себе воображаемую ситуацию, наделить характером и чувствами игрушку, придумать сценарий, по которому будут развиваться события, увлечь, в конце концов, своим невидимым миром другого ребенка. С электронными игрушками ничего этого не нужно: ребенок нажимает кнопку и на него обрушивается целый поток сенсорной информации. Мозг получает удовлетворение простым и быстрым способом, а именно так возникает любого рода зависимость (в том числе химическая). В итоге психологи сталкиваются с истериками и депрессиями детей в 3–4 года — обычное дело, когда тех лишают гаджетов и разговаривающих механических собачек.

— В США, кстати, недавно впервые появились нормы, регламентирующие время, которое дошкольники могут проводить с гаджетами, и контент, который они могут просматривать. В частности, рекомендовано исключить абсолютно все электронные устройства из жизни ребенка до 4 лет, а с 3 до 6 лет ребенок может пользоваться гаджетом только вместе с взрослым и не более 15–20 минут. Но это мало выполнимо,— констатирует профессор Елена Смирнова.— Технологичные игрушки и гаджеты очень удобны самим родителями: занимаясь с ними, ребенок молчит, возникает иллюзия, что он занят и в безопасности. На самом деле это не так. У многих современных детей возникают серьезные нарушения в коммуникации: человек перестает для них быть главным партнером по общению. Этим партнером становится гаджет. Иногда в детских садах можно наблюдать картину: ребенок весь день ждет маму, смотрит в окно, а когда она приходит, то бросается к ней... чтобы достать телефон из сумки.

Куда уходит детство?

В советское время был комитет по игрушке при Министерстве образования, через него проходил путь к ребенку каждой матрешки, неваляшки или пластмассового буратино. Их оценивали эксперты, давали рекомендации, утверждали или нет. «Огонек» в 1957 году (см. архив) писал о том, что специалисты раскритиковали музыкальные органчики за то, что те напевают однотипные мелодии «Барыня», «Гопак» и «Николай, давай закурим».

Но это было возможно при плановой экономике. Сегодня нет единого органа, который бы определял, что можно, а что нельзя продавать в игрушечных магазинах, проверяются только стандарты безопасности. Все остальные экспертизы на совести производителей или проходят на добровольной основе. Тот же центр психолого-педагогической экспертизы игр и игрушек выдает заключения ответственным производителям, но такие «сертифицированные» игрушки — капля в море розовых пупсов, машинок и плюшевого зверья.

— На самом деле вводить тотальное регламентирование на рынке традиционных игрушек все-таки нельзя,— говорит Елена Смирнова,— это в некотором смысле цензура. Единственный путь, признанный во всем мире, связан с воспитанием сознательности родителей. Нам нужны не бесконечные кулинарные шоу по телевидению, а программы, где родителям бы объясняли основы психологии ребенка.

И вот тут эксперты разводят руками: представления большинства современных родителей о том, что такое детство и что нужно ребенку для развития, находятся, как говорится, за гранью добра и зла. В этом отношении, кстати, ХХI век принес с собой много парадоксов, связанных с отношением к детству.

— Еще несколько десятилетий назад науки о детстве казались заповедником понятных, ясных и прозрачных обобщений и рекомендаций,— рассказывает «Огоньку» научный руководитель центра исследований современного детства Института образования НИУ ВШЭ Катерина Поливанова.— Ребенок представлялся будущим взрослым, взрослый (родитель) — проводником ребенка в будущее. Но начиная с 1950-х ситуация начала меняться, а уже в 1970-е громко заявили о себе новые тренды. Первым, но очень заметным звонком стали студенческие волнения 1968 года в Европе, в которых отчетливо звучал мотив отрицания мира родителей. Молодежь провозглашала отказ от ценностей старших — благополучного буржуазного идеала семьи и карьеры. Дети отказывались стать взрослыми по образцу родителей.

Сегодня эксперты говорят о размывании границ самого понятия детства, предлагая растянуть его, как тонкое тесто, до 18, а то и до 25 лет.

— Детство традиционно воспринималось как период, когда человек к чему-то готовится, учится, когда он не самостоятелен и не может отвечать за себя,— говорит Катерина Поливанова.— Современный человек учится всю жизнь и зачастую не имеет представления о том, к чему он готовится и когда, наконец, будет готов. В итоге представление о детстве размылось и теперь в меньшей степени связано с возрастом.

Другое дело, что детство в последние несколько десятилетий стало ценным само по себе. Детство захлестнуло мир. Чтобы ощутить этот тренд, достаточно прийти в торговый центр и посмотреть на названия детских магазинов и центров: империя детства, детский мир, планета детства. Современный ребенок завален детскими товарами и игрушками. Это то самое количество, которое ну никак не переходит в качество. Специалисты центра игры МГППУ провели небольшое исследование московских семей, попросив родителей посчитать, сколько игрушек в детской комнате. Среднее количество измерялось пятью сотнями игрушек!

— Родители считают, что, покупая новые игрушки, они украшают жизнь ребенка и так выражают свою любовь. Между тем детям нужно очень мало игрушек, но они должны быть хорошими,— говорит профессор Елена Смирнова.— Как показывают исследования объема памяти и внимания, ребенку для развития необходимо иметь пять-семь (!) игрушек. Ребенок должен их знать, связывать с каждой из них какую-то историю и понимать, что с ними можно делать. А когда игрушек много, они обесцениваются, теряют свою индивидуальность и становятся не предметом игры, а имуществом ребенка. Из средства развития они превращаются в предмет потребления. В итоге мы растим идеального потребителя, которому постоянно требуются новые и новые вещи.

Внутри игры

Немудрено, что посреди всего этого изобилия дети разучились играть. Причем современные игрушки — лишь одна из причин этой патологии. На научных конференциях, которые активно собираются в последние годы по всему миру, на эти темы говорят нередко. В частности, крупнейшая организация The International Play Association призывает помнить, что право детей на игру прописано в статье 31 Декларации прав ребенка, и констатирует: дети не играют так, как играли полвека назад. Их игра становится все более примитивной. Так, старшие дошкольники сегодня играют на уровне трехлеток: возят машинки, кормят кукол, бесконечно одевают и причесывают их. Между тем в этом возрасте в соответствии с нормой дети должны придумывать развернутый сюжет: скажем, понимать, куда и зачем едет машина, что она везет, кто шофер и так далее.

В свое время специалисты МГППУ исследовали игру более 100 детей в российских детских садах. Психологи приходили в группу и просили детей просто поиграть, а сами наблюдали за происходящим. В результате выяснилось, что 60 процентов детей в старших группах действительно играют на примитивном уровне. Около 30 процентов предпочитают не играть друг с другом, а заниматься конструкторами и головоломками. И лишь немногие дети (5–7 процентов) играли в сложные развернутые игры. А ведь еще в 1970-е на сложную игру были способны практически 100 процентов малышей. Среди занятий современных детей растет доля разного рода активностей — гонок на скейтах, самокатах, интерес к спортивным играм, но это, по оценке экспертов, вовсе не заменяют настоящую сюжетную игру.

— Дело в том, что именно во время сюжетной игры, когда дети сами создают воображаемую ситуацию, действуют по ролям, у них формируются главные фундаментальные человеческие способности,— поясняет Елена Смирнова.— Прежде всего это интеллект, воображение, способность создавать свои образы и взаимодействовать с ними, развивается произвольность, планирование, способность к общению. То есть на самом деле мы говорим о том, что в игре у детей в дошкольном возрасте формируется внутренний мир, без которого не состоится полноценная личность.

Поиграй со мной, если сможешь

Впрочем, есть и другой подход. В том, что сложные игры у детей исчезают, некоторые ученые видят примету времени.

— Чтобы у детей сложилась настоящая сюжетно-ролевая игра, нужно время, нужны партнеры и нужны сюжеты, которые дети будут воспроизводить,— поясняет профессор Катерина Поливанова.— Но жизнь сегодня устроена так, что этого практически нет. Сегодня игрой нужно специально заниматься, ее нужно выращивать.

Проблема в том, что традиционно умение играть передавалось из поколения в поколение. Но сегодня из повседневной жизни практически ушли разновозрастные компании: многодетных семей мало, во дворы детей гулять не пускают, а в детском саду они общаются с ровесниками. Детям просто негде научиться играть! Родителям же проще сунуть ребенку гаджет, чем поиграть с ним.

Другая проблема, по словам экспертов, кроется в современной системе образования. В частности, в РФ она устроена так, что дошкольники перестимулированны и заорганизованны — они постоянно находятся под контролем. Воспитатель работает по плану, в котором расписана каждая минута. Когда российские методички видят работники детсадов за границей, у них от изумления округляются глаза. В детсадах той же Швеции, ФРГ, Великобритании, Норвегии каждый воспитатель сам решает, чем ему заниматься с детьми. Главное условие, чтобы у детей было время свободной игры — не менее 3–5 часов в день. У нас на это отводится полчаса. Но, что интересно, родители считают, что и этого много. «В расписании написано "подвижные игры", а дети в это время носились по площадке и кидали друг в друга грязью. Куда смотрят воспитатели! Они должны организовать игру. Хотя бы "Гуси-лебеди" или "Море волнуется раз"!» — написано в жалобе заведующему одним московским детским садом.

Похоже, еще советский перекос в сознании родителей о том, что дети обязательно должны «ходить строем», наслоился на современную моду на суперраннее развитие.

— В сознании родителей есть несколько весьма спорных представлений о развивающих игрушках,— говорит научный руководитель Московского городского центра психолого-педагогической экспертизы игр и игрушек МГППУ Елена Смирнова.— Наиболее распространенное заключается в том, что развивающие игрушки призваны обучать чтению, счету, сообщать полезные знания и так далее. То есть развитие ребенка понимается исключительно как обучение знаниям и умениям. На самом деле развитие — это не усвоение готовых знаний, а появление чего-то качественно нового — нового отношения к миру и к другим людям, новых способностей, желаний, интересов и побуждений к действию. Когда ребенок играет во врача или милиционера, он вовсе не осваивает будущую профессию, он развивает более глубокие качества — умение создавать правила и действовать по ним, умение общаться…

К сожалению, это то, что нельзя оценить через 2–3 недели занятий, и не то, чем можно похвастаться перед другими родителями. Именно сюжетно-ролевые игры, в которых ребенок перевоплощается в другого персонажа, по словам эксперта, имеют самый мощный эффект для психического развития. И именно они больше всего страдают у современных детей.

— Представьте себе, раньше дети чаще всего воспроизводили работу своих родителей, а сегодня этого нет,— рассказали «Огоньку» в одном из московских садиков.— Думается, это связано с тем, что дети не представляют, с чем связана работа родителей. Ну как можно играть в программиста или менеджера? Конечно, они отдают предпочтение Бэтмену, который умеет летать и вечерами спасает мир... Правда, после Нового года все эти бэтмены и человеки-пауки сидят за столом в садике и чокаются компотом. Так что все-таки что-то от семьи перенимают.

Terra incognita

Надо признать, что пространство города уже давно подстроилось под подросшего неиграющего ребенка.

— Мы провели масштабное исследование «Повседневность детства», в котором приняли участие около 7 тысяч детей по всей стране. Часть исследования затронула уличный досуг, и мы зафиксировали почти полное его исчезновение,— говорит научный руководитель центра исследований современного детства Института образования НИУ ВШЭ Катерина Поливанова.— Раньше после уроков дети шли на улицу, где у них была своя секретная детская жизнь, наполненная очень плотным общением и играми. Сегодня ее нет, и после выполненных уроков они ныряют в гаджет — больше реально некуда.

По словам экспертов, современный город, ни большой, ни маленький, больше не является средой жизни подростков. В нем они выделяют некоторые привлекательные точки, наподобие торговых центров, куда группки детей затягиваются, как песчинки в горло песочных часов, потому что там есть бесплатный доступ в интернет. Чтобы уберечь детей от торгово-развлекательного досуга, современные родители должны прикладывать массу усилий.

— Надо понимать, что детство сегодня очень разное,— поясняет работу профессор Катерина Поливанова.— В маленьком городке и в мегаполисе дети живут совсем разной жизнью, но степень вовлеченности ребенка в культурное пространство, развитие его личности зависят от того, прикладывает ли семья к этому усилия или нет. Именно она, а не школа, сегодня стала главным институтом формирования ребенка. И, как показывает практика, инициативные родители очень успешно с этим справляются.

Для детей, которые не умеют играть друг с другом, сегодня создаются бесконечные квесты, познавательные экскурсии, мастер-классы и дополнительные занятия, которые подростки меняют так же часто, как раньше их родители меняли дворовые игры. Кто в итоге вырастет из неиграющего ребенка? Эксперты пока не знают. Но то, что жизнь проще не станет, уверены.

Воодушевленная разговором с детскими экспертами, автор текста решила поговорить после садика со своей младшей дочкой, которая уж точно воспитывается в соответствии с канонами психологии. На вопрос, во что они сегодня играли, Маруся радостно отвечает: «В зомби-апокалипсис! Было очень интересно. Миша был зомби-папа. Я зомби-мама. У нас была простая жизнь: папа уходил на работу, мама уходила на работу, потом прилетали птицы-убийцы и мы должны были их убивать, чтобы они не съели наших детей».

Видя изумление взрослых, Маруся поправляется: «Ну, не всех, конечно, только злобных».

Не грех, кажется, облегченно вздохнуть: сюжетно-ролевая игра на месте, можно спать спокойно.