На прошлой неделе узнала, что умер мой научный руководитель. Ожидаемо, ведь профессору был уже 91 год. Но пока он был жив, я верила: не все у нас потеряно. А с его смертью вдруг ясно осознала и собственную некомпетентность, и всеобщую деградацию.
В студенчестве мне посчастливилось общаться с ученым с большой буквы. Моим научным руководителем был Александр Трифонович Барабанов, доктор технических наук, профессор Севастопольского технического университета (теперь СевГУ). В 1967 году он создал здесь, в Севастополе, кафедру технической кибернетики — тогда передовой науки, и бессменно руководил ею 36 лет. Потом, когда на административную работу уже не было сил, преподавал — вплоть до самой смерти.
Александр Барабанов был знаковой в своей области фигурой. Он специализировался на разработке решений сложных задач кинематики и динамики управляемых объектов, используемых в высокоточном ракетном оружии.
Простыми словами, учил наши ракеты и торпеды летать «на автопилоте».
За свою долгую творческую карьеру написал более 300 научных трудов, изданных в известных научных изданиях России, Украины и мира, из них 7 монографий. Получил 11 авторских свидетельств на изобретения в области высокоточных систем управления крылатыми ракетами. Воспитал 36 кандидатов технических наук, 10 из них впоследствии стали докторами.
За свои достижения был удостоен высоких государственных наград — еще тех, советских, которые не продавались: ордена «Трудового Красного знамени» (1963), медали «За трудовую доблесть» (1981) и ордена «За заслуги» III степени (1988).
19 сентября 2018 года Александра Трифоновича не стало. Казалось бы, этого стоило ожидать, ведь профессору был уже 91 год. Но я, давно не работающая по специальности, почувствовала острую душевную боль.
Таких людей больше не делают. Сдержанный, подчеркнуто вежливый, интеллигентный, он поражал меня, дитя 90-х, своей исключительной выправкой. И терпением. Мог часами говорить с нами о высоких, не всегда подвластных мозгу математических материях — каких-то плавающих коэффициентах в системах дифференциальных уравнений... Идеи были его, мы, дипломники, лишь воплощали их в жизнь, обсчитывая в бесконечных циклах математического моделирования.
Помню, сажали 747-й «Боинг», программируя «вражеский» автопилот. Остальное за ненадобностью выветрилось.
Пока Александр Барабанов был жив, я верила, что не все у нас потеряно. Что есть в стране люди, способные не только разобраться в сложностях существующих алгоритмов управления, но и привнести в них что-то новое.
А теперь я понимаю, умер не конкретный доктор наук – умирает поколение. И учеников после себя, к сожалению, не оставляет. Чем занимаются воспитанные Барабановым кандидаты? Многие так и преподают в родном университете, передают следующим поколениям знания, которые, кажется, никому уже не нужны.
Кто из них, его учеников, видел в живую, как летит крылатая ракета с рассчитанной собственными руками автоматикой? Кто ''щупал'' хоть один отечественный автопилот?
В свое время я отказалась от аспирантуры. Преподавать не хотела, на практическую деятельность не надеялась. Ну какие, к черту, самолеты и ракеты в нищей Украине? Конечно, какая-то промышленность в стране еще пыхтела, но все это были старые советские разработки. В России, думаю, дела обстоят не лучше, если все, что может предложить молодым специалистам «Роскосмос», это оклады в 11-15 тыс рублей.
Из полусотни бакалавров и магистров моего выпуска 2006 года по специальности работали от силы человек 5.
И то — если считать программирование на одну из западных контор именно тем, чему нас учили на кафедре технической кибернетики. Интересно, кто из нас спустя 12 лет сможет хотя бы приблизительно объяснить суть тех формул, что читал нам профессор Барабанов? Думаю, никто. Это и есть та самая, ужасная в своей незаметности, деградация.
Свежие комментарии