Наследование власти и привилегий без борьбы становится угрозой для выживания России

Поколение сыновей, получивших власть и привилегии без борьбы, рискует остаться ни с чем, когда отцы сойдут со сцены. Ведь конкурировать с внешним миром им все равно придется. И там они столкнутся с отпрысками чужой знати, прошедшими жесткий фильтр внутривидового отбора. Это уже не проблема сословия, это проблема выживания страны.

В этом месяце, буквально на наших глазах, в Казахстане официально провозгласили династическую систему правления. Президента Нурсултан Назарбаев стал бессменным главой Совета Безопасности, а его дочь Дарига главой Сената. Теперь весь Рунет упражняется в остроумии по поводу переименования Астаны в Нурсултан. Но, боюсь, этот тот случай, когда соседское настоящее станет нашим грядущим. Точнее – уже становится.

В конце минувшего года СМИ сообщили о том, что внук Геннадия Зюганова Леонид возглавил фракцию КПРФ в Мосгордуме. Хотя еще весной прошлого года СМИ прочили Зюганову-джуниору пост бизнес-омбудсмена Москвы. Новость довольно рядовая: примеров семейственности в политике, чиновном аппарате или госкорпорациях масса. И сфера деятельности для карьеры вельможных сыновей точно так же не имеет значения – важен сам факт принадлежности к элите. Тем не менее, это хороший повод порассуждать о превращении верхушки общества в закрытое сословие с наследуемыми привилегиями и социальными статусами, и о том, чем это чревато для страны.

Превращаясь в ЗАО с наследуемыми должностями, КПРФ, как часть РФ, следует господствующему в ней тренду. Достаточно вспомнить бессменного главу фракции ЛДПР Игоря Лебедева, менее известного публике в качестве сына Владимира Жириновского. И еще не один десяток случаев – загибаем пальцы: Ставший главой ОАО «ИЛ» сын  вице-премьера Дмитрия Рогозина Алексей; сын главы ФСБ Денис Бортников - зампрезидента госбанка ВТБ; сын секретаря Совбеза Дмитрий Патрушев - министр сельского хозяйства; еще один сын Патрушева, Андрей- замгендиректора российско-вьетнамской нефтедобывающей компании «Вьетсовпетро»; сын бывшего главы Минпрома Владимир Христенко - гендиректор ЧТПЗ, одной из четырех крупнейших трубопрокатных компаний в России; сын главы «Роснефти» Игоря Сечина Иван - замглавы департамента той же «Роснефти»; сын Амана Тулеева Дмитрий - начальник федерального казенного учреждения «Сибуправтодор»; сын экс-министра обороны Сергей Иванов - глава на треть государственного алмазодобытчика «Алроса»; сын замглавы АП Сергея Кириенко Владимир -  член совета директоров ООО «Медиа-Телеком», тесно сотрудничающего с «Национальной Медиа Группой» Юрия Ковальчука; сын главы Ростеха Владимира Чемезова Станислав- руководитель компании-подрядчика «Ростеха».

Список можно продолжать.

Все это укладывается в логику бородатого анекдота о том, что сын полковника не может стать генералом, потому что у генерала тоже есть сын. Даже если у генерала растет дочь, наследную должность и привилегии передадут путем династического брака. Так что чужаку пролезть через это игольное ушко нет никакой возможности. Более того, удел невельможных - также передавать по наследству свой «тягловый» социальный статус.

Наследование должностей и привилегий характерно для всего постсоветского пространства, где социальная реальность регрессировала от развитого социализма к не менее развитому феодализму. И это не только Казахстан. Десятью годами ранее что-то подобное произошло в Азербайджане. В славянской Белоруссии «папа Коли» поставил перед собой задачу досидеть в кресле до момента, когда можно будет передать бразды младшему сыну. А украинский президент Порошенко пропихнул своего сына Алексея в депутаты парламента по списку собственной партии, подражая предшественнику Януковичу.

Условный Запад это вполне устраивает: глобальным корпорациям спокойнее договориться один раз с отцом династии, чем обсуждать условия добычи сырья после каждых выборов. Да и на самом Западе картина, вроде бы, та же: правящие династии Бушей и Кеннеди в США, партийные династии в ФРГ и Франции. Но есть одно важное отличие. Отпрыски западных элитных семейств, продолжая дело отцов по праву рождения, торят себе дорогу в какой-никакой, но конкурентной среде. И конкуренция там не симулятивная, а порой довольно жесткая.

Условный внук условного западного Зюганова, конечно, имел бы фору в карьерном взлете перед талантливым выходцем из нижних этажей общественной пирамиды. Но «вкусную должность» ему вряд ли преподнесли бы в подарок на днюху.

А паблисити пришлось бы завоевывать долгим и упорным трудом на ниве партийной бюрократии, лавируя между разными фракциями и постигая премудрости политического лидерства. Хотя недавний скандал с покупкой американскими селебрити дипломов престижных вузов для своих чад показал: товарищи идут той же дорогой.

Основная проблема постсоветских «кронпринцев» - не в наличии сановных пап, обеспечивших стремительный карьерный рост. Проблема в том, что за власть и привилегии им не приходится бороться, расталкивая локтями конкурентов - пускай даже из своей социальной среды. Это делает их крайне уязвимыми: значительная их часть неконкурентоспособна без пожизненной протекции.

«Поколение пап» стало результатом пусть и негативного, но жестокого естественного отбора 90-х. Этот отбор воспитал у отцов навык выживания в мире хищников. У сыновей и внуков этого навыка уже нет. И если система разгерметизируется под ударами извне - наследников должностей и состояний лишат того и другого более зубастые сверстники, прошедшие школу реальной, а не паркетной жизни.

Это верно как для бизнеса, так и для госуправления. Вялое и апатичное «второе поколение», привыкшее все получать без усилий, рискует банально не справиться. История знает немало примеров того, как целые империи гибли из-за низкого качества своих разложившихся и закостенелых элит, а новую кровь наверх не пускали искусственно образованные тромбы.

Впрочем, судя по еженедельным откровениям в ленте новостей, «там наверху» живут с горизонтами планирования маркизы де Помпадур, которая, как известно, полагала, что «после нас - хоть потоп».